Антология с Онтологией

[vas_pop]

Тюменский журналист и писатель Анатолий Омельчук вновь выпускает антологию (она же и онтология) «Слова и музыка моего времени».
Антология, понятно, «сборник, содержащий избранные стихи или различные изречения и фрагменты многих авторов».
Онтология – «учение о бытии, об основных началах всего существующего».
Представьте себе, возможно слияние этих понятий, когда речь о музыке, которая прошла с тобой по жизни. С твоим поколением, которому за шестьдесят – отцветшим, готовящемся к исходу «в иные мира», но ещё шустрым и из ума отнюдь не выжившим.

Уточню ещё: мы поколение, родившееся и воспитавшееся в малых городах или ПГТ, посёлках городского типа, только этот тип был всё равно сельским на три четверти, – а вся музыкальная культура (да вообще – вся) доносилась из радиорепродуктора.
Здесь надо, однако, уточнить, что классическое советское радио это вовсе не нынешнее. СССР мог позволить себе не только «Широка страна моя родная» или «Партия – наш рулевой», но и старинные русские романсы, фольклорные хоры, джаз Утёсова и Варламова, вальсы и марши векового (имею в виду века 19-й и 20-й) порубежья, песни революционных и военных лет, песенную лирику новейшего времени, а шлягеры типа «Ландыши» соседствовали с бардовской песней – с Визбором, Кукиным и Адой Якушевой. И, само собой, радио было источником знаний о классической музыке – Чайковский, Шопен, Рахманинов, Бетховен, Мусоргский – да всё самое прекрасное на свете доносилось из этих скрипучих тарелок и колоколов.
Помню «Музыкальные часы для юношества», которые вёл композитор Дмитрий Кабалевский, – интереснее, пожалуй, ничего не было в жизни, даже «Очевидное – невероятное» не сравнится.
Плюс кино. «Весёлые ребята» или «Серенады солнечной долины», какой-нибудь «Матрос с «Кометы» и голливудская «Рапсодия» одновременно в тысячах копий расходились по всем киношкам и вскоре вся страна мурлыкала «Легко на сердце от песни весёлой» или «Чаттануга-чу-чу».

Омельчук собрал то, что ему лично мурлыкалось и легло на душу. Тут много чего. На поселковых гулянках (он родился и детство провёл на Оби, в посёлке Могочине) непременно пели «Ой цветёт рябина» и «Шумел камыш». Рядом «Огонёк» и «Прощание славянки». «Я вас любил» в исполнении Бориса Штоколова и классический музыкальный шлягер – «Танец с саблями» Хачатуряна. «Одинокая гармонь» соседствует со «Странниками в ночи» и «Коимброй».
Любопытно, что я могу напеть почти что любую мелодию из «Антологии». Говорю же вам – я из этого поколения. Ну, может быть, добавил бы что-то из украинских песен (их пели на наших гулянках), сибирских («Бродяга Байкал переехал»), да ещё рок-н-ролла чуть больше и блюза.
Многие общемузыкальные вещи связаны с первыми детско-юношескими потрясениями. К примеру, «Маленький цветок» Сиднея Беше – под него мы танцевали нечто медленное на школьных вечерах: девочка, от которой ты обмираешь, рядом, живая и тёплая, твоя рука на её талии, «сладострастной и гибкой», как писал Печорин в своём журнале, движимый рукою Лермонтова, – волшебное всёжки произведение эти женщины.
Разумеется в содержании «Антологии» имеет место быть подробная ретроспекция последних десятилетий.

Композиций почти двести. Много путешествующий на колёсах составитель заверяет, что хватает на 700 километров пути. Со своей стороны заверю, что в протяжении всех семисот километров всё вошедшее в «Антологии» слушается, вспоминается, подпевается и подмурлыкивается, ни на минуту не надоедая.
Не только мне, старому пеньку, но и совсем молодым спутникам. Этим хочу сказать, что лучшие русские песни суть рентгенограммы народной души.
Пышно сказано?
Но верняк.

Любопытно, что в нашем совместном с Омельчуком путешествии на Алтай я вспомнил стишок-песню, сочинённую давным-давно, где-то в 1960-е годы, самим Омельчуком. Автор её забыл, а я (вот они, парадоксы памяти) нет.
Песенка (в сущности, не песенка, а речитатив, возвышающийся до мелодии в особо патетических местах) из тех, что сейчас именуются ёмким словом «стёб». Первый куплет-строфа:

Я одинок. Без меня ограбляются банки.
Я надену штаны. Я надену пальто.
И такой элегантный
Я зайду в переулок.
И поссу.
И никто не заметит. Никто!

Ну, так далее. По-видимому составитель включит этот старый-новый шлягер в следующее издание «Антологии».
В заключение скажу очевидное: всяк человек раскрывается тем, что он поёт и слушает. Тут звучат время и душа. Или по-пастернаковски: «дышат почва и судьба».
Мне кажется, всяк должен (при современном уровне бытовой звукотехники – может) иметь свою «Антологию», свои слова и музыку. Может быть, так он сам себе станет понятнее и ближе.
Древние говорили «познай самого себя», это было начертано на храме Аполлона в Дельфах. Зачем это познание? А тут вернёмся к составляющей омельчуковского проекта – онтологической.
Видимо, музыка учит бытию. А что украшает его – так и к бабке не ходить…