Пишут и показывают (см. NK-TV), что на шахте "Кушеяковской" случился инцидент: трое горняков отказались выходить на-гора в знак протеста.
Почему трое?
Потому что вся смена собздела.
Профсоюзная федерация отмежевалась от акции.
""Забастовка – это крайняя мера протеста, когда работодатель игнорирует требования коллектива, грубо нарушает социально-трудовые права и интересы работников, когда по каким-то причинам оказывается невозможным решить жизненно важные проблемы за столом переговоров. В данном случае не было даже попытки договориться, воспользоваться профсоюзными механизмами решения проблем. Очень жаль, что молодые шахтёры позволили вовлечь себя в эту авантюру. Думаю, что нам следует усилить разъяснительную работу в коллективах и на этом примере показать, как нельзя действовать, если хочешь чего-то добиться, а не просто привлечь к себе внимание", - отметил Сергей Пахомов, и.о. председателя Федерации".
В 1989 году "шахтёрская революция" произошла спонтанно, без оглядки на законодательство.
"Рельсовые войны" 1995-98 годоы тоже возникали стихийно.
Процитирую один из старых своих текстов, в этом фрагменте про 1995 год в Кузбассе, когда полным ходом шла "реструктуризация":
"В январе и феврале бастуют четыре шахты в Киселевске и шахта “Южная” в Березовском. А 8 февраля проходит Всероссийская предупредительная забастовка шахтеров.
Предупреждение игнорируется — “реструктуризация” идет своим ходом. В марте и апреле возникает социальная напряженность в Прокопьевске и Междуреченске. А в Кемерове бастует шахта “Северная”. Июлем и августом прокатывается новая забастовочная волна по предприятиям Прокопьевска и Киселевска. В августе неделю бастует “Нагорная” в Новокузнецке. В сентябре останавливают работу шахтеры “Усинской” в Междуреченске — это первотолчок одного из самых мощных и массовых протестных выступлений горняков, которое случилось 12 октября 1995 года и было названо Всекузбасской предупредительной забастовкой.
Но и после “предупреждения” останавливают работу междуреченские шахты “Томская” и имени Ленина и бастуют до января следующего года.
Тут же отмечу, что некоторые предприятия, например шахта “Киселевская”, стояли около полугода: январь, частично февраль и май, август и сентябрь — это месяцы забастовок. Шахта “Карагайлинская” — похожая история. Несколько раз в течение года вспыхивали конфликты на “Суртаихе”. И на “Кузнецкой” — одной из первых частных шахт Кузбасса.
Кстати сказать, приватизацию, то есть передачу предприятий частникам, авторы усекновения российской угольной отрасли заявили как краеугольный камень всей структурной перестройки. Но в свое время местная власть буквально намучилась с этой первой частной шахтой — обманутые зарплатой работники ее в конце концов потребовали возвращения предприятия в государственное лоно и для ускорения этого процесса заняли кабинет директора шахты Александра Терновых, взяв начальство в заложники...
Возвращаясь вновь в 1995 год, добавлю, что забастовки периода “зрелого реформаторства” это не веселый июль 1989-го, когда было сидение на солнышке перед горкомами, это просто-таки самоистязание горняков: невыходы из забоев после смены, голодовки, в том числе и подземные, или отказ от работы и сидение в забоях без объявления забастовки. А 147 горняков “Киселевской” однажды собрались в подземном складе взрывчатки и угрожали поднять шахту на воздух. И не только шахтеры — “протестный электорат” пополнялся работниками смежных производств и людей интеллигентного труда, вплоть до врачей и учителей".
На этом фон, невыход троих выглядит сущим пустяком, не достойным внимания.
Но факт сей внимания всё ж достоин.
По двум причинам:
1.профсоюзы, некогда молчавшие под компартийной пятой, сегодня не пикают под пятой частного владельца.
2.приказала долго жить рабочая и человеческая солидарность - невыход троих сегодня лишь повод потрындеть.