Мат как стремление к свободе
Nov. 20th, 2011 11:27 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
vas_popНа фоне однообразно фарисейских стонов рассуждение публициста: http://www.kommersant.ru/doc/1810916/print
"Огоньковец" о мате, как о проявлении свободы
В том числе/в первую очередь - в интернете.
Дмитрий ГУБИН. БЕСЦЕНЗУРЩИНА
Не знаю, замечали вы или нет — но не замечать уже невозможно — то, что неподцензурные политические высказывания в России становятся все более нецензурными?
Я именно об этом.
Потому что и без очков видно, что за последние года три эстетический политический комментарий резко радикализировался, балансируя на грани (не)пристойности. И, в общем, все дальше отодвигая грань.
Почитайте редакторские колонки в Esquire или высказывания Ксении Соколовой в GQ, вспомните предложение светской обозревательницы Божены Рынска, адресованное некоей "балтийской гниде", идти в известном направлении.
Эта радикализация не есть эстетическая провокация. Она не имеет ничего общего с теми публикациями, от тайного Пушкина до явного Баркова, что дефлорировали сознание советского человека в 1990-е, ни с искусством запустить в речь обсценную лексику на манер перца в шоколаде. Тут новости нет: жонглировать словами и слоями образованный класс всегда умел ("Идите в жопу, пионэры!" — классика от Раневской; меньше известно про коллекцию похабностей Юрия Никулина — он мог и при дамах процитировать как малый, так и большой "петровский загиб", про содержание которого справьтесь у "Яндекса").
Нет, тут новая штука.
Когда лояльное политическое высказывание не отличимо от поцелуя ниже спины, оппозиционное высказывание обретает вид прямого оскорбления. Последним поводом стало отречение Дмитрия Медведева даже не от власти, а от неких приличий в процедуре возвращения державы и скипетра тому, кто их дал подержать, а уход без приличий смахивает на снятие зицпредседателя Фунта, отработавшего табличкой "место занято".
Тут уж взорвались все социальные сети, и "ЖЖ", и "Фейсбук", а наиболее показательно "Твиттер". Там, если кто не знает, существует микроблог KermlinRussia. Если официальный (и тоскливый, как зимнее утро на Балтике) блог Дмитрия Медведева называется KremlinRussia, имеет 185 тысяч подписчиков и ведется от имени действующего президента России, то дико смешной KermlinRussia имеет 154 тысячи подписчиков и ведется от имени "перзидента Роисси". Так вот, если до известных событий "Твиттер" "перзидента" был эдаким транслятором шуточек в духе позднего Брежнева ("За 50 лет нам удалось пройти путь от освоения космоса до освоения бюджета"), то теперь превратился в шипящую гюрзу об "объективной реальности, данной нам в отвратительных ощущениях"; "Dura president sed president" — поверьте, это самые невинные из твитов.
И это не просто реакция неких виртуальных писак (мат — не столько норма сетевого общения, сколько побочный продукт: по моим наблюдениям, дискуссия в "ЖЖ", собирающая более 50 комментариев, на одной из ветвей сама собой перерождается в то, что после интернет-перепалки Татьяны Толстой с упомянутой Боженой Рынска стало изящно именоваться "говносрачем").
Что называется, позволять себе стали все — от кроющего трехэтажным матом министра Голикову актера Садальского до державшейся доселе в стороне от политических оценок Ксении Собчак. Она много раз объясняла, почему политику не комментирует (Путин в свое время спас ее отца от ареста, обеспечив выезд через Хельсинки в Париж). Но и Собчак сподобилась: запустила в оборот, после появления на телеэкранах Медведева с бадминтонной ракеткой в руках, выражение "гонять волан" как некий эвфемизм.
Еще раз повторю: со времен Ельцина и Собчака до времен Путина и Собчак многое изменилось. Если в 1990-х поэта Быкова сажали в тюрьму за мат в газете "Мать", то есть за литературную игру, за эпатаж публики, то теперь Быков в проекте "Гражданин поэт" эпатирует власть. (Из последнего — "Обкаркались" на манер Эдгара По: "— Вот теперь,— сказал я,— птица, / понимаешь, чем гордится / Наша жирная столица обезжиренной Руси? / Почему у нас внезапно / стало так тепло и затхло, / Почему о нас назавтра / не расскажет Би-би-си? / Верь: за наш утихший ропот, / за ползучий полушепот / И за весь российский опыт / вертикали и оси / Штаты, Чайна и Европа / скоро скажут нам мерси!" / Ворон каркнул: "Отсоси!"").
И насчет "оскорбления" — это не мой домысел, а аргумент Натальи Синдеевой, главы телеканала "Дождь", снявшей с эфира "Гражданина поэта", потому что стихи Быкова, на ее взгляд, персонально оскорбляли президента (это был выпуск, где под есенинской личиной прятался тандем: "Я ль скакал весенней гулкой ранью / Или кто другой скакал на мне?"). Но по сравнению с последними выпусками "Гражданина поэта", размещаемыми ныне на сайте F5, это было еще мило: эволюция от копытных к пернатым впечатляет.
Причины того, что гражданская позиция все больше выражается через площадную брань, вроде бы очевидны (потому что за выход на площадь с плакатом дают по башке; остается браниться), но есть два важных момента.
Первый: авторы самых жестких высказываний находятся в безопасности. Быкова, слава богу, не сажают. Когда в эфире "Вестей FM" я сравнил Валентину Матвиенко с Гитлером, она на меня в суд не подала (и не подаст). Божену Рынска не преследовал грузовик с надписью "Хлеб" (хотя, по слухам, не развивать тему "балтийской гниды" ее уговаривали). И когда Арсений из группы Padla Bear Outfit на вручении музпремии "Степной волк" заорал: "Долой полицейское государство! Свободу Ходорковскому!" и снял штаны, показав зад и перед, его не замели за хулиганку. Пострадал разве что рэпер Noize MC, получивший 10 суток после того, как на концерте в Волгограде назвал ментов "животными с красными кокардами" — ну, так то была месть местных, а не столичных.
Это полное отсутствие реакции со стороны власти объясняется, на мой взгляд, тем, что сегодня в России зафиксирован переход от тоталитарного государства к авторитарному. Авторитарное государство личную жизнь граждан не контролирует по определению, а к этой жизни относятся и частные премии, и частные площадки в интернете. Нынешняя структура российской жизни, называемая "владимирпутин" (в одно слово, с маленькой буквы), куда сильнее Владимира Путина. Потому что как эпоха включает массу завоеванных (всеми, в том числе чиновничьим классом и правящим кланом) свобод. Федеральный министр с зарплатой втрое ниже моего дохода столуется там, где не по карману мне. Эфэсбэшные ребята в норковых ушанках, с часами на правом запястье, сметают коллекцию Galliano в бутике James (а ее не всякий Филипп Киркоров решится примерить). Запрет быть свободным в интернете означает пересмотр неписаных правил всего царства.
Второе: особенностью современного русского царства является то, что власть — то есть орден, квартирующий от Старой площади до Лубянки, подмявший под себя государство — замечает лишь своих. А чужих, то есть обычных граждан, он не просто в упор не видит, но и за людей не считает. Он их замечает лишь тогда, когда они (по мнению ордена) начинают ему угрожать. Так вот, площадная политическая брань, радикальный политический жест — это попытка сымитировать угрозу и создать ситуацию, когда власть игнорировать тебя больше не может. Потому что автоматически идентифицирует как врага. То есть когда признает, что ты не пыль, а человек.
Получается, что если хочешь, чтобы тебя наконец признали живым — надо делать то, что потенциально чревато судом. Посылать реальных людей на... (статья 319, оскорбление представителя власти, до года посадки). Рисовать член на Литейном мосту напротив ФСБ или в рамках акции "Дворцовый переворот" переворачивать полицейские машины на Дворцовой (тут можно доиграться и до статьи 205, "террористический акт", вплоть до пожизненного).
Но несмотря на то, что арт-группу "Война" уже и прессуют по полной программе, радикализация высказываний, заявлений и проявлений день ото дня будет нарастать.
Потому что огромному числу людей ощущать себя человеком — свободным человеком — важнее угрозы потери свободы.
"Огоньковец" о мате, как о проявлении свободы
В том числе/в первую очередь - в интернете.
Дмитрий ГУБИН. БЕСЦЕНЗУРЩИНА
Не знаю, замечали вы или нет — но не замечать уже невозможно — то, что неподцензурные политические высказывания в России становятся все более нецензурными?
Я именно об этом.
Потому что и без очков видно, что за последние года три эстетический политический комментарий резко радикализировался, балансируя на грани (не)пристойности. И, в общем, все дальше отодвигая грань.
Почитайте редакторские колонки в Esquire или высказывания Ксении Соколовой в GQ, вспомните предложение светской обозревательницы Божены Рынска, адресованное некоей "балтийской гниде", идти в известном направлении.
Эта радикализация не есть эстетическая провокация. Она не имеет ничего общего с теми публикациями, от тайного Пушкина до явного Баркова, что дефлорировали сознание советского человека в 1990-е, ни с искусством запустить в речь обсценную лексику на манер перца в шоколаде. Тут новости нет: жонглировать словами и слоями образованный класс всегда умел ("Идите в жопу, пионэры!" — классика от Раневской; меньше известно про коллекцию похабностей Юрия Никулина — он мог и при дамах процитировать как малый, так и большой "петровский загиб", про содержание которого справьтесь у "Яндекса").
Нет, тут новая штука.
Когда лояльное политическое высказывание не отличимо от поцелуя ниже спины, оппозиционное высказывание обретает вид прямого оскорбления. Последним поводом стало отречение Дмитрия Медведева даже не от власти, а от неких приличий в процедуре возвращения державы и скипетра тому, кто их дал подержать, а уход без приличий смахивает на снятие зицпредседателя Фунта, отработавшего табличкой "место занято".
Тут уж взорвались все социальные сети, и "ЖЖ", и "Фейсбук", а наиболее показательно "Твиттер". Там, если кто не знает, существует микроблог KermlinRussia. Если официальный (и тоскливый, как зимнее утро на Балтике) блог Дмитрия Медведева называется KremlinRussia, имеет 185 тысяч подписчиков и ведется от имени действующего президента России, то дико смешной KermlinRussia имеет 154 тысячи подписчиков и ведется от имени "перзидента Роисси". Так вот, если до известных событий "Твиттер" "перзидента" был эдаким транслятором шуточек в духе позднего Брежнева ("За 50 лет нам удалось пройти путь от освоения космоса до освоения бюджета"), то теперь превратился в шипящую гюрзу об "объективной реальности, данной нам в отвратительных ощущениях"; "Dura president sed president" — поверьте, это самые невинные из твитов.
И это не просто реакция неких виртуальных писак (мат — не столько норма сетевого общения, сколько побочный продукт: по моим наблюдениям, дискуссия в "ЖЖ", собирающая более 50 комментариев, на одной из ветвей сама собой перерождается в то, что после интернет-перепалки Татьяны Толстой с упомянутой Боженой Рынска стало изящно именоваться "говносрачем").
Что называется, позволять себе стали все — от кроющего трехэтажным матом министра Голикову актера Садальского до державшейся доселе в стороне от политических оценок Ксении Собчак. Она много раз объясняла, почему политику не комментирует (Путин в свое время спас ее отца от ареста, обеспечив выезд через Хельсинки в Париж). Но и Собчак сподобилась: запустила в оборот, после появления на телеэкранах Медведева с бадминтонной ракеткой в руках, выражение "гонять волан" как некий эвфемизм.
Еще раз повторю: со времен Ельцина и Собчака до времен Путина и Собчак многое изменилось. Если в 1990-х поэта Быкова сажали в тюрьму за мат в газете "Мать", то есть за литературную игру, за эпатаж публики, то теперь Быков в проекте "Гражданин поэт" эпатирует власть. (Из последнего — "Обкаркались" на манер Эдгара По: "— Вот теперь,— сказал я,— птица, / понимаешь, чем гордится / Наша жирная столица обезжиренной Руси? / Почему у нас внезапно / стало так тепло и затхло, / Почему о нас назавтра / не расскажет Би-би-си? / Верь: за наш утихший ропот, / за ползучий полушепот / И за весь российский опыт / вертикали и оси / Штаты, Чайна и Европа / скоро скажут нам мерси!" / Ворон каркнул: "Отсоси!"").
И насчет "оскорбления" — это не мой домысел, а аргумент Натальи Синдеевой, главы телеканала "Дождь", снявшей с эфира "Гражданина поэта", потому что стихи Быкова, на ее взгляд, персонально оскорбляли президента (это был выпуск, где под есенинской личиной прятался тандем: "Я ль скакал весенней гулкой ранью / Или кто другой скакал на мне?"). Но по сравнению с последними выпусками "Гражданина поэта", размещаемыми ныне на сайте F5, это было еще мило: эволюция от копытных к пернатым впечатляет.
Причины того, что гражданская позиция все больше выражается через площадную брань, вроде бы очевидны (потому что за выход на площадь с плакатом дают по башке; остается браниться), но есть два важных момента.
Первый: авторы самых жестких высказываний находятся в безопасности. Быкова, слава богу, не сажают. Когда в эфире "Вестей FM" я сравнил Валентину Матвиенко с Гитлером, она на меня в суд не подала (и не подаст). Божену Рынска не преследовал грузовик с надписью "Хлеб" (хотя, по слухам, не развивать тему "балтийской гниды" ее уговаривали). И когда Арсений из группы Padla Bear Outfit на вручении музпремии "Степной волк" заорал: "Долой полицейское государство! Свободу Ходорковскому!" и снял штаны, показав зад и перед, его не замели за хулиганку. Пострадал разве что рэпер Noize MC, получивший 10 суток после того, как на концерте в Волгограде назвал ментов "животными с красными кокардами" — ну, так то была месть местных, а не столичных.
Это полное отсутствие реакции со стороны власти объясняется, на мой взгляд, тем, что сегодня в России зафиксирован переход от тоталитарного государства к авторитарному. Авторитарное государство личную жизнь граждан не контролирует по определению, а к этой жизни относятся и частные премии, и частные площадки в интернете. Нынешняя структура российской жизни, называемая "владимирпутин" (в одно слово, с маленькой буквы), куда сильнее Владимира Путина. Потому что как эпоха включает массу завоеванных (всеми, в том числе чиновничьим классом и правящим кланом) свобод. Федеральный министр с зарплатой втрое ниже моего дохода столуется там, где не по карману мне. Эфэсбэшные ребята в норковых ушанках, с часами на правом запястье, сметают коллекцию Galliano в бутике James (а ее не всякий Филипп Киркоров решится примерить). Запрет быть свободным в интернете означает пересмотр неписаных правил всего царства.
Второе: особенностью современного русского царства является то, что власть — то есть орден, квартирующий от Старой площади до Лубянки, подмявший под себя государство — замечает лишь своих. А чужих, то есть обычных граждан, он не просто в упор не видит, но и за людей не считает. Он их замечает лишь тогда, когда они (по мнению ордена) начинают ему угрожать. Так вот, площадная политическая брань, радикальный политический жест — это попытка сымитировать угрозу и создать ситуацию, когда власть игнорировать тебя больше не может. Потому что автоматически идентифицирует как врага. То есть когда признает, что ты не пыль, а человек.
Получается, что если хочешь, чтобы тебя наконец признали живым — надо делать то, что потенциально чревато судом. Посылать реальных людей на... (статья 319, оскорбление представителя власти, до года посадки). Рисовать член на Литейном мосту напротив ФСБ или в рамках акции "Дворцовый переворот" переворачивать полицейские машины на Дворцовой (тут можно доиграться и до статьи 205, "террористический акт", вплоть до пожизненного).
Но несмотря на то, что арт-группу "Война" уже и прессуют по полной программе, радикализация высказываний, заявлений и проявлений день ото дня будет нарастать.
Потому что огромному числу людей ощущать себя человеком — свободным человеком — важнее угрозы потери свободы.
