![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
vas_pop На "Эхе Москвы" редактор журнала "Русский НьюсВик" Михаил Фишман о ситуации с нашей знаменитостью Сашей Сорокиным.
Фишман, конечно, либерал (и МУМОЁБ - помните историю с Катей-Муму?), косноязычит, заикается, но рассуждает как профессионал. Полностью интервью тут - http://www.echo.msk.ru/programs/personalno/702276-echo/
А я процитирую часть, которая относится к герою нашего времени. Ведёт программу Татьяна Фельгенгауэр.
"Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Напоминаю, что у нас работает SMS +7 985 970-45-45, и прямая трансляция на сайте «Эха Москвы» - оттуда можно задавать вопросы, ну и всячески участвовать в нашем разговоре. Давайте по сегодняшним новостям пройдемся. Уголовное дело о клевете на губернатора Амана Тулеева возбуждено в отношении блогера из Кемерово. В ЖЖ, Живом журнале написал он некий текст под названием «Латиноамериканщина по-российски». Ну, кстати, у нас на сайте этот текст тоже есть, можно почитать, посмотреть, что там такого клеветнического. Ну, вот это уже что? Такая нормальная российская практика возбуждать уголовные дела против записей в онлайн-дневниках?
М.ФИШМАН: Конечно, видно, что это, действительно, превращается в нормальную практику. Ну, давайте посмотрим на эту ситуацию, ну, как-то по существу, да? Отвлечемся от контекста, что все чаще и чаще возбуждают, попробуем посмотреть на основания. Я, вот, не уверен, что, вообще, клевета может быть предметом уголовного преследования как такового. Ну, например, мы – журнал, мы, допустим, что-то написали. Кто-то, про кого мы написали, считает, что его опорочили. Он подает в суд. Это нанесение морального ущерба, репутации и так далее. Это ущерб, который измеряется в деньгах. Он предъявляет нам претензию, идет в суд, суд решает. Нормально. Ну, меня никто не сажает в тюрьму при этом, да? И нету... Вот, за слова нельзя наказывать, слова могут причинить вред, и тогда его надо возмещать. И это понятно. И должен быть справедливый суд, который установит истину, а клевета или нет, или написали правду. Ну, у каждого может быть свое мнение. Ну, я участвовал не в одном уже судебном заседании такого рода, которое касалось публикации в нашем журнале. Ну, где-то суд решает в нашу пользу, где-то нет, мы вынуждены публиковать опровержение, возмещать, допустим, убытки, которые суд присудил.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но вы – СМИ, средство массовой информации. А тут, все-таки, запись в дневнике.
М.ФИШМАН: Ну, давайте отвлечемся от этого. Да, должно быть регулирование, видимо, какое-то, там, разное и для газеты, и для человека. Очевидно, что просто к человеку претензий по определению должно быть меньше. Вообще, говорить, в принципе, должно быть все, что угодно. Это такой некий базовый, ну я не знаю, принцип жизни. К сожалению, он у нас немножко в России, с ним... Не только в России, на самом деле. Это не только российская ситуация. Считается, что словом можно навредить, убить, там, обидеть, оскорбить и так далее. Но за слова нельзя сажать – это вот такой некий базовый принцип, из которого надо просто, необходимо... Просто о нем надо помнить. У нас законодательство – оно превратилось, ну... Есть куча законов, которые просто не нужны в этом смысле. Здесь, я так понимаю, про клевету, которую тоже я не понимаю, как к уголовному законодательству может иметь отношение. У нас есть экстремизм, у нас есть уже десятки этих законов, по которым можно сажать.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, конечно. Одна только 282-я статья чего стоит, такая, настолько обтекаемая, что можно любого под нее подвести.
М.ФИШМАН: В моем представлении – ну, может быть, я занимаю здесь... Здесь есть о чем говорить. Безусловно, тема серьезная о том, в какой степени наказуемо слово. Есть о чем разговаривать. Но, вот, я считаю, что это... Если это там призыв, допустим, к убийству, которое приводится в исполнение, то это, ну, вот, это состав, значит, участия в составе покушения на убийство и так далее, просто член банды условно, да? Это уголовная статья «Убийство в составе преступной группы». Мне понятно. Если, опять-таки, это доказывается в суде. А если просто кто-то выходит и что-то говорит про кого-то, как можно его сажать? Мне это непонятно совсем.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, ну а с другой стороны. Вот, вы сейчас сказали про призыв к убийству. А тут же вспоминается дело еще одного блогера, который говорил, что там надо сжигать милиционеров на площади. Ну, понятно, что это была фигура речи, а человека засудили. Это был очень громкий скандал.
М.ФИШМАН: Ну, я, вот, свою точку зрения по этому поводу уже сказал. Я считаю, что нельзя судить за такого рода призывы, про которые суд, справедливый суд очевидно придет к выводу, что это не было призывом, который молодчики с битами пошли приводить в исполнение непосредственно после этого, да? Никто же не пошел сжигать милиционеров на площади?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да нет, конечно.
М.ФИШМАН: И понятно, что это фигура речи.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну а если там понятно, что клевета, наказание за слова. А если мы говорим про интернет и именно про дневники и про записи в блогах, которые тоже теперь могут подвести тебя под какую-то статью? Но это же дневник.
М.ФИШМАН: Ну, здесь нужно...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это же не СМИ.
М.ФИШМАН: Здесь сейчас идет, я так понимаю, обсуждение о том, какие будут поправки в закон о СМИ или появится специальный закон об интернете, где про это тоже будет написано и, там, то ли будут блоги журналистов, которых будут... Значит, журналистов можно преследовать, не журналистов нельзя преследовать. Непонятно пока, как это будет выглядеть. Но, в принципе, опять-таки, давайте посмотрим с точки зрения здравого смысла. Ну, если меня оскорбили публично, я имею право какое-то на восстановление своей репутации. Оно у меня должно быть. Ну, в этом должна быть логика. Отличимся от того, кто зарегистрирован как СМИ, кто не зарегистрирован. Если мы вдвоем с вами разговариваем в тихой комнате и я вас как-то обидел, допустим. Вы пошли в суд – я просто скажу, что ничего этого не было, допустим. Докажите, что я вам нанес ущерб какой-то. И вы этого доказать не сможете.
Если это было, в комнате стояли еще 10 человек, то вы приведете свидетелей. Ну вот, как? Вы меня оскорбили перед людьми, отвечайте за свои слова. Вот теперь люди про меня думают, что я вот такая-сякая, как же так? Вы мне должны, вот я считаю, такую-то сумму за моральный ущерб. Ну и дальше будем в суде бодаться, кто прав, кто виноват. В этом смысле блог ничем не отличается. Какая разница? Я не вижу принципиальной разницы между блогом в этом смысле, газетой. Ну, наверное, да, когда дойдет дело до законов, то надо будет смотреть на тиражи, еще что-то. Но с точки зрения логики... А если блог читает 10 тысяч человек, а газету читают 3 тысячи человек, то что?
Если есть публичное высказывание, то, ну, понятно, что ты должен быть готов отвечать за свои слова. Но не в уголовном порядке".
Добавить можно только следующее. Помимо ПОСАДКИ статья о клевете предусматривает разные другие виды-способы наказания. К примеру, метлу в руки и на улицы родного города.
И ещё. Нынешними законами предусматривается ответственность, например, за облыжный донос "в инстанции". То есть эпоха НКВД в прошлом. Так что осторожнее, господа стукачи!
Фишман, конечно, либерал (и МУМОЁБ - помните историю с Катей-Муму?), косноязычит, заикается, но рассуждает как профессионал. Полностью интервью тут - http://www.echo.msk.ru/programs/personalno/702276-echo/
А я процитирую часть, которая относится к герою нашего времени. Ведёт программу Татьяна Фельгенгауэр.
"Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Напоминаю, что у нас работает SMS +7 985 970-45-45, и прямая трансляция на сайте «Эха Москвы» - оттуда можно задавать вопросы, ну и всячески участвовать в нашем разговоре. Давайте по сегодняшним новостям пройдемся. Уголовное дело о клевете на губернатора Амана Тулеева возбуждено в отношении блогера из Кемерово. В ЖЖ, Живом журнале написал он некий текст под названием «Латиноамериканщина по-российски». Ну, кстати, у нас на сайте этот текст тоже есть, можно почитать, посмотреть, что там такого клеветнического. Ну, вот это уже что? Такая нормальная российская практика возбуждать уголовные дела против записей в онлайн-дневниках?
М.ФИШМАН: Конечно, видно, что это, действительно, превращается в нормальную практику. Ну, давайте посмотрим на эту ситуацию, ну, как-то по существу, да? Отвлечемся от контекста, что все чаще и чаще возбуждают, попробуем посмотреть на основания. Я, вот, не уверен, что, вообще, клевета может быть предметом уголовного преследования как такового. Ну, например, мы – журнал, мы, допустим, что-то написали. Кто-то, про кого мы написали, считает, что его опорочили. Он подает в суд. Это нанесение морального ущерба, репутации и так далее. Это ущерб, который измеряется в деньгах. Он предъявляет нам претензию, идет в суд, суд решает. Нормально. Ну, меня никто не сажает в тюрьму при этом, да? И нету... Вот, за слова нельзя наказывать, слова могут причинить вред, и тогда его надо возмещать. И это понятно. И должен быть справедливый суд, который установит истину, а клевета или нет, или написали правду. Ну, у каждого может быть свое мнение. Ну, я участвовал не в одном уже судебном заседании такого рода, которое касалось публикации в нашем журнале. Ну, где-то суд решает в нашу пользу, где-то нет, мы вынуждены публиковать опровержение, возмещать, допустим, убытки, которые суд присудил.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но вы – СМИ, средство массовой информации. А тут, все-таки, запись в дневнике.
М.ФИШМАН: Ну, давайте отвлечемся от этого. Да, должно быть регулирование, видимо, какое-то, там, разное и для газеты, и для человека. Очевидно, что просто к человеку претензий по определению должно быть меньше. Вообще, говорить, в принципе, должно быть все, что угодно. Это такой некий базовый, ну я не знаю, принцип жизни. К сожалению, он у нас немножко в России, с ним... Не только в России, на самом деле. Это не только российская ситуация. Считается, что словом можно навредить, убить, там, обидеть, оскорбить и так далее. Но за слова нельзя сажать – это вот такой некий базовый принцип, из которого надо просто, необходимо... Просто о нем надо помнить. У нас законодательство – оно превратилось, ну... Есть куча законов, которые просто не нужны в этом смысле. Здесь, я так понимаю, про клевету, которую тоже я не понимаю, как к уголовному законодательству может иметь отношение. У нас есть экстремизм, у нас есть уже десятки этих законов, по которым можно сажать.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, конечно. Одна только 282-я статья чего стоит, такая, настолько обтекаемая, что можно любого под нее подвести.
М.ФИШМАН: В моем представлении – ну, может быть, я занимаю здесь... Здесь есть о чем говорить. Безусловно, тема серьезная о том, в какой степени наказуемо слово. Есть о чем разговаривать. Но, вот, я считаю, что это... Если это там призыв, допустим, к убийству, которое приводится в исполнение, то это, ну, вот, это состав, значит, участия в составе покушения на убийство и так далее, просто член банды условно, да? Это уголовная статья «Убийство в составе преступной группы». Мне понятно. Если, опять-таки, это доказывается в суде. А если просто кто-то выходит и что-то говорит про кого-то, как можно его сажать? Мне это непонятно совсем.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, ну а с другой стороны. Вот, вы сейчас сказали про призыв к убийству. А тут же вспоминается дело еще одного блогера, который говорил, что там надо сжигать милиционеров на площади. Ну, понятно, что это была фигура речи, а человека засудили. Это был очень громкий скандал.
М.ФИШМАН: Ну, я, вот, свою точку зрения по этому поводу уже сказал. Я считаю, что нельзя судить за такого рода призывы, про которые суд, справедливый суд очевидно придет к выводу, что это не было призывом, который молодчики с битами пошли приводить в исполнение непосредственно после этого, да? Никто же не пошел сжигать милиционеров на площади?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да нет, конечно.
М.ФИШМАН: И понятно, что это фигура речи.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну а если там понятно, что клевета, наказание за слова. А если мы говорим про интернет и именно про дневники и про записи в блогах, которые тоже теперь могут подвести тебя под какую-то статью? Но это же дневник.
М.ФИШМАН: Ну, здесь нужно...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это же не СМИ.
М.ФИШМАН: Здесь сейчас идет, я так понимаю, обсуждение о том, какие будут поправки в закон о СМИ или появится специальный закон об интернете, где про это тоже будет написано и, там, то ли будут блоги журналистов, которых будут... Значит, журналистов можно преследовать, не журналистов нельзя преследовать. Непонятно пока, как это будет выглядеть. Но, в принципе, опять-таки, давайте посмотрим с точки зрения здравого смысла. Ну, если меня оскорбили публично, я имею право какое-то на восстановление своей репутации. Оно у меня должно быть. Ну, в этом должна быть логика. Отличимся от того, кто зарегистрирован как СМИ, кто не зарегистрирован. Если мы вдвоем с вами разговариваем в тихой комнате и я вас как-то обидел, допустим. Вы пошли в суд – я просто скажу, что ничего этого не было, допустим. Докажите, что я вам нанес ущерб какой-то. И вы этого доказать не сможете.
Если это было, в комнате стояли еще 10 человек, то вы приведете свидетелей. Ну вот, как? Вы меня оскорбили перед людьми, отвечайте за свои слова. Вот теперь люди про меня думают, что я вот такая-сякая, как же так? Вы мне должны, вот я считаю, такую-то сумму за моральный ущерб. Ну и дальше будем в суде бодаться, кто прав, кто виноват. В этом смысле блог ничем не отличается. Какая разница? Я не вижу принципиальной разницы между блогом в этом смысле, газетой. Ну, наверное, да, когда дойдет дело до законов, то надо будет смотреть на тиражи, еще что-то. Но с точки зрения логики... А если блог читает 10 тысяч человек, а газету читают 3 тысячи человек, то что?
Если есть публичное высказывание, то, ну, понятно, что ты должен быть готов отвечать за свои слова. Но не в уголовном порядке".
Добавить можно только следующее. Помимо ПОСАДКИ статья о клевете предусматривает разные другие виды-способы наказания. К примеру, метлу в руки и на улицы родного города.
И ещё. Нынешними законами предусматривается ответственность, например, за облыжный донос "в инстанции". То есть эпоха НКВД в прошлом. Так что осторожнее, господа стукачи!
