ГОНКИ НА ПАРОВОЗАХ
Недавно состоялась премьера
кинофильма «Край». Исполнитель главной роли Владимир Машков стал Почётным
гражданином Кузбасса.
Думаю, это был только повод
отметить земляка – артиста с мировым именем. Самим фильмом, на мой взгляд,
восхищаться не стоит. Очередной случай, когда, ожидая потрясения от фильма на
сибирскую тему, получаешь очередную «развесистую клюкву». Это не касается
актёрских работ – Машков, Гармаш и другие выше всяческих похвал.
Фильм прежде всего сценарный и режиссёрский
брак.
В основании сюжета построенная
где-то в Сибири, недостроенная и брошенная в войну железная дорога. В
строительстве участвовали немецкие инженеры. Дочь одного из них укрывается в
тайге (видимо, от репрессий) и живёт в брошенном паровозе.
Тупичок, где паровоз и немка,
укрыт за рекою, туда не попасть - мост, построенный немецкими инженерами,
разрушен ледоходом.
То ли ледоход случился
небывалый, то ли качество моста такое. Но вообще-то немецкие инженеры вне
критики.
На уцелевшей части железной
дороги паровозы вполне ходят. Тут даже две колеи. Рядом лесоповал и бараки, где
живут «враги народа». Одна из «врагинь» вроде как бы родила от немца, будучи на
работах в Германии, так и живёт с ребёнком-«трофеем». Потом, впрочем,
оказывается. что она укрыла дитё от военных действий, спасла то ли из-под
артобстрела, то ли из-под бомбёжки.
Сюжет напоминает историю
солдата-спасителя, какому памятник в берлинском Трептов-парке. Однако героиню
отправляют в Сибирь – это ж про «страшные» советские времена, их не
переужастишь.
На лесоповале у неё завязывается
любовь с фронтовиком-орденоносцем. Он бывший паровозный машинист, он любит
паровозы и умеет развивать на них бешеные скорости.
Дальше пересказывать не буду.
Ибо пересказ получится со злой иронией, а злость это не аргумент, иронично
можно даже Евангелие пересказать.
Буду по сути. Мне кажется,
сценарист и режиссёр сэкономили на консультантах. На историке, на
железнодорожнике, на военном, на криминалисте. И других.
Начинаем с начала. Вот лагерь и
в нём "враги народа". Мужики и бабы.
Это неправда. Отдельно
существовали женские лагеря и поселения, отдельно мужские. Справьтесь у
Солженицына в "Архипелаге ГУЛАГе". Или у нашей землячки Фаины
Самойловой, отставном подполковнике внутренней службы, авторше записок
"Гражданка начальница", сейчас по её автобиографической книжке
снимается телефильм.
Женщин обычно направляли на
работы в сельское хозяйство. Полным-полно было таких поселений в Сиблаге. В
частности, в Чебулинском районе. Например, Орлово-Розово славилось высокой
продуктивностью животноводства.
Да, я хочу сказать, что
женщина-сучкоруб - нонсенс. Эта работа не всякому мужику по плечу. В лес под
конвоем направляли проштрафившийся люд не для уничтожения, а чтобы плановые
кубометры давали на благо народного хозяйства. Злее самого злого энкаведиста -
ПЛАН, обязывавший беречь рабочую силу и помогать ей производительно трудиться.
И деталь, продиктованная
очевидным незнанием, хотя кадр с виду эффектный: топоры, как опята, вросшие, врубленные в
колоду. Идут лесорубы и разбирают их. Это неправда. Всяк работник готовит
ручной инструмент по своей руке. Это важно - не набьёшь мозолей, быстро не
устанешь. Поработал, топор за пояс. А не в общую колоду.
И ещё неточность - топоры
плотницкие. На лесоповале используются другие - с длинной ручкой, как у колуна,
и более тяжёлые. Проще дерево зарубать, чтоб правильно упало (а валят-то не
бензопилами, а вручную - эдак колоритнее, Сиблаг же), и сучья обрубать.
Ещё вопрос. Какого рожна делает
в лагерном бараке машинист-паровозник, которого играет Владимир Машков? Он же
вольный и заслуженный человек. А если это не лагерь, то почему «враги народа»,
общий стол с пайкми и офицер НКВД, призывающий «держать строй».
Однако, наверное, всё ж не
лагерь. Тем более прямо на железной дороге, откуда недалеко до больших городов.
«Доберёмся до Иркутска - документы тебе выправим», - уговаривает на любовь один
персонаж подругу Машкова.
Тогда что это за странное
поселение?
И у меня всё ж никак не
развеиваются недоумения по поводу этой девушки. Ну, оказалась на работах в
Германии. Туда массово угоняли нашу молодёжь с оккупированных территорий. Моя близкая родственница, упокой
Господь её душу, и её подружки из села на Киевщине два года отпахали на заводе
под Дрезденом. После войны все вернулись в деревню.
Кроме Анны. Она отличилась -
вышла замуж за офицера Красной армии и уехала с ним в Сибирь.
Девчата проходили обязательную «фильтрацию».
Выяснить, кто сотрудничал с немцами, было несложно. И кто с ними спал - тоже. А
тут девушка даже и беременной не ходила. А всё равно - в сибирский лагерь.
Ещё одна невозможная деталь послевоенного
быта - самогонка.
Ещё перед войной самогоноварение
наказывалось десятью годами тюрьмы. Как вредительство. В 1948 году (приблизительно
этим временем можно датировать события, происходящие в фильме) вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об
уголовной ответственности за изготовление и продажу самогона».
И даже в относительно
мягкие «застойные» времена действовала
статья УК за номером 158, обещавшая за злостное самогоноварение до трёх лет
отсидки с конфискацией имущества.
В кинофильме она рекою льётся.
Пьют «враги народа», пьют их охранники, а некий национальный кадр (ну, типа,
коренной таёжный житель, наверное, шорц) ни на минуту не расстается с четвертью
мутной жидкости.
Попутный вопрос: почему -
МУТНОЙ? Самогон есть продукт перегонки, то есть спиртосодержащий конденсат -
прозрачный, как слеза комсомолки.
Но режиссёру, наверное, надо,
чтоб это была мутная сивуха, так кинематографичней.
Дальше пошли.
Лесоповал идёт возле
магистральной железной дороги с широкой колеёй. Невероятно. Да тут всё
вырубили, когда дорогу прокладывали. В девятнадцатом, скорее всего, веке.
На лесосеки широкую колею не
строют. Туда ведут узкоколейные железные дороги. Платформы с лесом таскают
мотовозы. Такая дорожка спокойно проходит по гатям через болота, через
небольшие речки - по деревянным мостам. Узкоколейки не требуют специальных
насыпей, иногда можно обойтись даже без шпал, а как кончалась лесосека, не
жалко такую временную дорогу бросить.
Возможно, на узкоколейках были
некогда и паровозики. Помню, стоял такой ма-а-аленький на моей родине - у депо
станции Топки, в тупичке около железнодорожного училища. Похож был на паровозик
братьев Черепановых из учебника физики.
Узкоколейка - повторяю.
Строительство широкой колеи - это грандиозная задача, которая по силам лишь
государству.
Тут же вопрос: уму непостижимо, как
построенную ширококолейную дорогу и мостовой переход через реку умудрились
забыть при социализме, который, как известно – учёт.
А на незабытой части двухпутка.
Поэтому сумасшедшие машинисты устраивают паровозные гонки по параллельным
путям. Ну, как бы на перегоне Тайга - Юрга, там километров пятьдесят, мчат в
одном направлении два бешеных паровоза.
Представили? Бред.
Но я готов предположить, что это
гонки внутри станции. Если станция большая, то километров пять им гоняться.
Если полустанок (а тут вроде так оно и есть), то на длину пары составов. Длина
стандартного пассажирского вагона двадцать с мелочью метров, значит максимум
километр.
Но они, понимаешь, в азарте. Они
нагоняют, перегоняют, отстают и снова нагоняют. Смех и ужас в одном флаконе,
ведь выезд на красный свет - преступление. За это надо посадить всех его
участников - от стрелочника до начальника станции. А они нифига себе -
гоняются...
Кстати, окончательно двухпутным
по всему протяжению Транссиб стал только в 1990-е годы. Это так, для сведения.
Но продолжаем.
Вот Владимир Машков обнаруживает
в лесу заваленный хвойными ветками (для маскировки, что ль?) паровоз. Стучит
кувалдой ему по колёсам. Радуется. "Живой", - говорит.
Дурень. Не Машков, конечно, а
сценарист. Ибо не колёса главное в паровозе. Паровоз это очень сложное
устройство. Самое сложное в нем - котёл. Паровоз жив, если жив котёл.
Экзотика просто с ног валит.
Вот кадр, где медведь гонит из
тайги вышедшего по нужде машиниста.
Представьте: идёт по Транссибу (ну,
не по Транссибу, а по перегону Мундыбаш – Кондома) паровоз и вдруг машинисту
приспичило. Он останавливает поезд и бежит в лес. Нет бы, как обычно делают
паровозники (я в курсе, у меня друзья после школ кочегарами стаж зарабатывали
для поступления в вузы), тихонько
погадить в тендере на куче угля, а следы закинуть в топку, - ишь, интеллигент,
вышел задницу морозить на вольную волю.
И едва не поплатился. Но сбёг.
Паровоз тутукнул и попёр,
чух-чух-чух, шевеля шатунно-кривошипным механизмом. Медведь вот-вот нагонит.
Ан, нет - угля полную топку нашвыряли, подзавяз, облом тебе, страшное животное,
не залёгшее в берлогу…
Аборигену, который всё время
жрёт самогонку, Машков дарит орден Красной звезды. Абориген показал путь к
паровозу. Киногерой не в состоянии сообразить, что тот паровоз не по тайге
уехал к месту стоянки, а прошёл по рельсам. К нему должна вести колея - две
рельсы и шпалы, и не надо специальных навыков следопыта.
И почему орден? У Астафьева в «Царь-рыбе»
циник и сукин сын Гога Герцев выменивает на опохмёлку медаль у спившегося
фронтовика, чтобы выточить из серебрушки блесну. А этому он надобен, чтоб на
шапку прикрутить...
Ещё.
Герои фильма для обогрева
разжигают костёр. Сценарист явно «городской мальчик», он не знает, из чего
делаются таёжные костры. В дремучей тайге полно прямо стоящих умерших деревьев.
Они сухие и легко валятся. Пара стволов и готова «нодья», на всю ночь. А эти
недоумки таскают хворост и ломают веточки толщиной с дамский пальчик.
Фильм изо всех сил спасают
актёры. Плохих просто нет. Но спасти не удаётся.
…Посмотрев, думаю о великих
кинофильмах. У Тарковского в «Зеркале» точность деталей скрупулёзная. И при этом
глубокая смысловая наполненность. Шукшин – всё настоящее. Всякий жест героя –
жест живого человека. Любая лента Данелии – фильм без вранья.
Кинематографическую культуру
потеряли, что ли? Ведь очевидно же: соврал в малом – соврал в целом.
Василий ПОПОК.