Oct. 12th, 2010

Один из последних советских фильмов – «Вы чьё, старичьё?» по повести Бориса Васильева.

Сейчас про стариков не снимают. Только сетуют, что пенсионеров всё больше да больше. Сидят на шее у страны. Дармоеды.

Недавно на автобусной остановке обнаружил объявление. Фирма «Омулет» (удивляюсь грамотности нынешних, не умеющих правильно обозвать свою ж контору-кормилицу) принимает престарелых. На дожитие. Всяких принимает. Не ходячих и не сидячих тоже.

Пятнадцать тысяч в месяц и обеспечивается постель, питание и уход.

Фирму обнаружил в обычном жилом доме на первом этаже. Хозяйки не было. Поговорил со служительницами. Их двое. Сёстры. Из недальней пригородной деревни. Работали на ферме. Сейчас всё закрыто. Перебрались в город.

Живут тут же, с больными стариками. В двухкомнатной квартире-«хрущёвке» о двадцати с чем-то квадратных метрах «полезной» площади. Такие раньше называли «микрометражки».

Ночуют поочерёдно в кухне. Матрас на полу, подушки, одеяло. Тут же и готовят. Себе и подопечным. Каши, лапшу быстрого приготовления. Старики мало едят.

Стирают в ванной. Громыхающую стиральную машинку времён царя Гороха на время разговора выключили.

Платят персоналу мало. Старшей две тысячи, а младшей полторы. Зато есть где жить (на кухне) и питание бесплатное. А за что платить, говорит им хозяйка, у них никакого медицинского образования, только старшая несколько месяцев работала санитаркой в больнице.

В квартире, кроме них, ещё тринадцать человек. В комнатах койки впритык. Тут же сушится постельное бельё. Влажно. И хотел сказать «душно», но это не то слово. Этот смрадный воздух хоть пилой пили. Запах от квартиры начинается за несколько шагов от подъезда.

Соседи недовольны и ругаются. А старики умирают. Приезжает машинёшка – «каблучок». Труп, завёрнутый в мешок, отвозят в морг. И на кладбище – в самый последний путь.

На стене учреждения висит в рамочке бумага. Мол, предоставляемые услуги лицензированы. Это неправда. Лицензии нет. Бумага фальшивая. Компьтерные чудеса. Фотошоп.

Спрос на места в этом учреждении, не то частной гостинице, не то хосписе, превышает предложение. На каждое место конкурсный спрос. Оказывается, полно семей, которым мешают жить беспомощные старики. И я не готов осуждать эти семьи. Мой друг семнадцатый год живёт с парализованной матерью в квартире. При этом работает. Но он бизнесмен с женой и делит эту ношу пополам. Большую часть бизнеса, связанную с разъездами, – жене. А сам ухаживает за старухой. Кормит с ложечки. Меняет постель. Купает.

Семнадцатый, повторяю, год. Самим уже за полтинник, несколько внуков растёт, скоро старшему в школу.

От проблемы никуда не денешься. В больницы немощных не берут. Исполнят нужные процедуры человеку, привезённому по вызову «скорой», и гуляй.

Кстати, «скорая» лежачих не любит. «У вас есть кому загрузить больного?» – спрашивают обычно. У них только слабенькие женщины работают, как выясняется. Им таскать носилки невмочь.

А из больницы домо й больного надо везти на такси. С таксистом на пару (потом ему лишнюю сотню в карман) вытаскиваешь парализованную бабку из приёмного покоя и впихиваешь её на заднее сиденье.

Хоспис? Туда только раковых. И то по блату. Мало мест.

Говорят, есть дома для инвалидов и престарелых. Но туда только бездомных или бессемейных. И всех вместе – молодых и стариков. Нравы, слышал, вполне угрюмые, в тюрьме уюту и порядку больше, а там полный беспредел.

Повторяю: спрос родил этот бизнес. Хотя, конечно, бизнес «Омулета», скорее всего, прикроют, а бизнесменшу по-видимому накажут.

Но есть и вполне вменяемые учреждения подобного свойства.

Молодая и энергичная семейная пара, потеряв работу по специальности (он – строитель, она социолог) занималась устройством семейных торжеств. В арендованном загородном особняке организовывали свадьбы, дни рождения, просто праздничные застолья – на Новый год, на Пасху, на Первомай и прочее, вплоть до Дня Парижской коммуны.

Потом надоели пьяные гости и блевотина в туалетах. Присмотрелись к учреждениям типа «Омулета». Решили: мы можем цивилизованней и лучше. Сегодня у них живёт одиннадцатеро дедов и бабушек. Все после инсультов. По трое в комнате. И одна комната для неходячих, полностью парализованных – там двое.

Особняк большой. Четыре этажа, если считать с мансардным этажом и хозяйственным полуподвалом. Большой холл. Ходячие вывозят смотреть телевизор полуходячих на каталках. Балкон. Роскошный вид на реку и правобережье – там стометровые скалы и сосновый бор поверху.

Те же условия – пятнадцать тысяч в месяц. Работают поочерёдно, днями, две санитарки, две медсестры. Раз в неделю приходит врач-геронтолог. Консультации со специалистами – по мере необходимости.

Поварит хозяин. Он же кочегар и сантехник. Хозяйка гостиницы (они нашли нишу – это не лечебное учреждение, а просто «гостиничные услуги») – прачка, поломойка, сиделка – бабулькам вечерами книжки читает про любовь.

Выгоды вроде есть. Питание обходится в пятьсот рублей за сутки. Если не воровать. Обычные три-четыре блюда: салат, суп, котлета с картошкой, компот. На десерт – яблоко или горсточка слив.

Планируют выкроить на специальные кровати для лежачих. Такие, как в реанимационных палатах хороших больниц. И на противопролежневые матрасы. Но пока особых выгод не видать. Плата за аренду досаждает. И коммунальные платежи: электросвет, вода, канализация. Плюс отопление. Оно локальное, собственное – угольная котельная.

Но в целом, согласитесь, почти идиллия.

Незаконная, впрочем. Как обнаружится, что нет лицензия, то хитрость насчёт «гостиничного бизнеса» пойдёт прахом.

Если лицензию получать официальным путём, то надо «отстегнуть» двести тысяч. Если неофициальным, то бишь коррупционным, то ещё больше. Разумеется, никакой речи нет, чтобы получать какие-то отчисления по медицинской страховке. Так что рискуют ребята. Будь, что будет.

…У хозяйки бабка шесть лет пролежала в постели. Мать бросила работу и стала сиделкой. Внучка бросила любимую работу и стала пьяных развлекать.

А теперь вот…

Ей жалко стариков. Жалость – такое это, оказывается, хорошее чувство. И дело.

Пока, однако, не поддерживаемое государством.

Василий ПОПОК.

Только вчера говорили с Андреем Ивановым об этом возрождённом сословии.
Оказывается, не только мы...

Александр Невзоров: Попы должны пойти работать

08.10.2010 12:34 / Комментарии (366)

Работа над проектом закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения» (речь идет, по сути, о возвращении имущества, национализированного в годы СССР) началась еще в 2007 году. И все протекало относительно тихо-мирно, пока 21 сентября на Пятом канале не вышла программа Ники Стрижак «Отдадим все церкви?».

В эфир «Открытой студии» были приглашены представители заинтересованных сторон: православный режиссер и актер Николай Бурляев, главный хранитель Эрмитажа Светлана Адаксина, настоятель церкви протоиерей Георгий Поляков, публицист Александр Невзоров.

В яростной дискуссии сошлись с одной стороны Невзоров, а с другой — Бурляев с протоиереем. Александр Глебович категорически высказался против передачи церкви не только музейного, но и любого другого имущества. «Не отдавать попам ни черта!» — бросил он, покидая студию. Неудивительно, что программа вызвала шумный резонанс. Николай Бурляев даже назвал ее провокацией, в которую он оказался невольно втянут. Сегодня, когда страсти улеглись, мы решили уточнить позицию одного из фигурантов программы.

- На интернет-форуме Пятого канала практически 90 процентов откликов поддерживает Вашу позицию. С чем это связано, Александр Глебович? Неужели РПЦ так растеряла симпатии людей?

— У христианства, будем откровенны, есть одно огромное преимущество: это великолепная система управления. Но она работает только при полном невежестве управляемых. Проблема не с прихожанами Русской православной церкви — проблема с невежеством. Это не вопрос кто противник, а кто сторонник церкви. Это в большей степени вопрос о том, кто придерживается средневековых принципов мировоззрения и поведения, а кто все-таки живет в XXI веке. Сейчас гораздо больше людей, которые получили пусть поверхностное, но образование, которые мыслят если не самостоятельно, то хотя бы пытаются.

- А может быть, общество видит мало реальных дел церкви, направленных на поддержку обездоленных?

- Поддержка «сирых, униженных и оскорбленных» — по мировой практике — это всегда лицемерие, это самая изощренная форма воровства. Если поковырять любую благотворительность, под ней почему-то видны пистолеты Макарова, паяльники и золотые перстни. Так что дело не в этом. Просто религия может существовать только в строго отведенных институциональных и интеллектуальных условиях, а этих условий сейчас нет. Поэтому так велико количество тех, кто меня поддерживает.

- Когда начиналась разработка законопроекта, государство не скрывало, что хочет сэкономить на содержании бывшей собственности религиозных организаций. Ведь бюджет тратит немало средств на текущие и капитальные ремонты, на оплату света, газа, водоснабжения и т.д.

- В свое время, к примеру, я облазил все наши монастыри, начиная с Коневецкого, и уверяю вас, что найти там хоть одну государственную копейку очень сложно. Поэтому я подозреваю, что такая позиция государства — лукавство и лицемерие. К тому же многие бывшие объекты церкви находятся в весьма приличном состоянии и даже приносят доход.

- Представители РПЦ говорят, что возвращение ей бывшей собственности приведет к реформе церковной экономики. Если Церкви передадут новые храмы, местные приходы не смогут их содержать. Таким образом, богатые приходы (преимущественно в больших городах) будут делиться с ними деньгами.

- В такую реформу я не верю. Прежде всего, потому, что экономически она эфемерна и безграмотна. Да, существует огромное количество нищих приходов, но их проблема решается просто: попы должны пойти работать. Если у них есть любимое дело, они могут заниматься им в свободное от работы время.

- Вы сказали, что получение Церковью «бонуса от государства» опасно, так как на эти средства она может снова «купить спички». Что Вы имели в виду?

- Когда я говорю, что очень опасно оказывать Церкви серьезную финансовую помощь, я имею в виду, что не надо провоцировать их употреблять те методы, которые они, в принципе, употребляют. Мы видим агрессию. Мы видим священника в студии, который орет «Прикуси язык!». Мы видим православного Николая Бурляева, который называет меня Сашенькой, читает мне стихи, а проиграв дебаты, бежит строчить донос в прокуратуру. Знаете, у меня нет никаких оснований полагать, что церковники всерьез изменились с XIV века, когда они жгли и выкалывали глаза. Вспомним, как совсем недавно они устроили показательный процесс над московскими художниками, которые удачно или неудачно, не знаю, нарисовали то, что им хотелось нарисовать. Мы видим, как запрещается к постановке опера «Сказ о попе и его работнике Балде». Мы наблюдаем, как замалчивается юбилей Льва Николаевича Толстого, который когда-то был предан анафеме. Мы видим, как по обвинению в бесовщине закрывается музей Бабы-яги в Вологодской области. И когда у такой агрессивной структуры, какой является Церковь, появляются финансовые возможности, появляется и серьезная возможность влиять на социальную жизнь. На самом деле им нужно увеличить производственные мощности по производству благодати и сопутствующих ей аксессуаров (назовем их «магическими»). Это нормальный бизнес.

- Почему, на Ваш взгляд, при возврате имущества, национализированного в годы СССР, приоритет отдается Церкви, а, скажем, не бывшим владельцам заводов и фабрик, домовладельцам и раскулаченным крестьянам? Многие называют это нарушением Конституции, где декларируется светский характер нашего государства.

- Потому что, как я уже говорил, существует иллюзия, что христианство является хорошим способом управления. Сейчас с помощью части христианских лидеров государство ищет ключики к собственному народу, ищет способы управлять им. В Кремле ведь полных дураков нет... Но в течение ближайших двух-трех лет наступит глубокое разочарование. Власть сообразит, что больше теряет, чем выигрывает, поскольку выяснится, что да, есть 3-4 процента воцерковленных, фанатичных людей, но на самом деле они ничего не значат ни на выборах, ни в системе управления.

- Уже после дебатов на Пятом канале в законопроект внесены поправки, запрещающие передавать Церкви предметы из государственной части музеев, архивов и библиотек. Проблемы больше нет?

- Проблема есть. Потому, что есть недвижимость. Вот есть, скажем, управление дорожного хозяйства - некое городское учреждение, структурное подразделение власти. Может ли оно заявить о своем праве владеть хотя бы километром городских дорог? Но ведь такой же структурой была и Церковь. Ничего своего у неё никогда не было. Потому что она была структурным подразделением государства. И она хочет быть им снова. Но при этом не допускает ни одного замечания в свой адрес. Почему-то критика в адрес управления дорожного хозяйства называется критикой, а в адрес Церкви — хулой. Но в чем принципиальная разница между этими организациями? Одна заботится о дорогах, а другая оказывает магические услуги. Вот и всё. Увидев, что все молчат, мне пришлось вмешаться. Думаю, вы понимаете, что на эфир меня пригласила не только Ника Стрижак. И, конечно, этот эфир был пробным камнем, чтобы узнать, каковы истинные настроения в обществе. Поэтому той программой, думаю, мы очень многое сдвинули. Мы не собираемся обижать верующих. Пусть они живут своей жизнью, молятся, выполняют обряды. Но пусть не лезут в нашу светскую жизнь.

- Есть еще криминальный аспект проблемы. Существует такая воровская профессия как «клюквенник», специалист по кражам из церквей и монастырей. Не будет ли им проще работать, если церковные ценности вернутся из музеев обратно в церкви?

- Думаю, что эти «клюквенники» не успеют ничего украсть. Потому что как только у людей оказывается в руках оригинал, изготовление новоделов уже не является большой проблемой. Как это происходило при советской власти? Вот у вас, предположим, есть икона «Георгий Победоносец» пятнадцатого века. На ней стоит инвентарный номер. Берешь любую икону XIX - начала XX века с тем же сюжетом, сдираешь со старинной иконы инвентарный номер и прикрепляешь на эту. Всё. У тебя есть икона «Георгий Победоносец» с тем же самым инвентарным номером. Комар носу не подточит.

- Общеизвестно, что в юности Вы были певчим в церковном хоре. Менее известно, что Вы, Александр Глебович, учились в духовной семинарии.

- Это громко сказано, хотя я был достаточно плотно инсталлирован в семинарию. Никакой церковной карьеры я там не сделал. Хотя бы потому, что у меня традиционная сексуальная ориентация. Но я считал своим долгом исследовать этот вопрос всесторонне и очень серьезно. А исследовать надо всегда изнутри, глубоко погрузившись. И, надо сказать, что все митрополиты, с которыми я находился если не в дружеских, то в достаточно серьезных отношениях, знали о моих намерениях, моих сомнениях и о том, что я провожу некое исследование.

- Значит, Ваше резко критическое отношение к РПЦ во многом основано на личном опыте?

- Конечно. Я действительно всех их хорошо знаю. Трудно найти иерархов Русской православной церкви, с кем бы я не был знаком. Пусть как хотят, так и развлекаются.

- Последний вопрос. В каких Вы сегодня отношениях с религией?

- Абсолютно ни в каких. Для меня идеи бога малоинтересны. Я считаю, что это узкий вопрос для профессиональных астрофизиков. Пусть они решают, была ли вначале некая разумная деятельность, которая спровоцировала «большой взрыв» и расширение Вселенной, или нет. Стивен Хокинг, этот гениальный физик в инвалидном кресле, пришел к решению, что такого «божественного толчка» извне не было. А ему как наследнику трона Эйнштейна можно верить.

P.S. Слово «Бог» в прямой речи А.Г.Невзорова пишется со строчной буквы по его настоянию.

Беседовал Андрей Юдин,

"Фонтанка.ру"

http://www.fontanka.ru/2010/10/08/060/

Передают, что кузбасский парторг Нина Останина "выразила глубокое удовлетворение" результатами выборов.
Это при том, что из 1950 избранных в воскресенье депутатов только ЧЕТВЕРО - коммунисты.
Меньше мест лишь у совсем новой партии - "Патриоты России" - одно.
Жириновцы взяли 14 мандатов.
Беспартийные самовыдвиженцы - 101 место.
А не столь давно Кузбасс считался "красным".

Девочки с журфака постебались, снявшись в календаре. Как бы для Путина.
На самом деле, конечно, для себя и друзей. Красивые же. А красота уходит.
Тут же - им в пику - озабоченные учёбой и политикой "ботанички" снялись в монашеской одёже. И губки, единственное сексуальное, что осталось на виду (ну, может, ещё волосы), заклеили.
Тоже стёб. Только политический.
Мне понравился и тот, и другой календарь.
Но там, где красавицы, - больше.
К тому же, если вдуматься, он больше антипутинский, чем второй, где монашки. Ибо самая первая, самая очевидная и самая тупая реакция на девчонок в белье: "Ах, вторая древнейшая профессия".
Но какая женщина не хочет, чтоб её тело пользовалось спросом? Нахера тогда все эти косметические салоны, духи и притирания? Это умопомрачительное бельё?
Ну, обругали девчонок. И что?
Всё равно красивые. Дай им Господь хороших мужиков. А не политических монахов.

Всё интервью здесь: http://svpressa.ru/society/article/31742/
Мне показалось интересным его концовка.

«СП»: - России не грозит распад?

- А я ничего страшного в этом не вижу. Я, например, почти уверен, что со временем все, что от Алтая – отойдет, Сибирская Республика станет самостоятельной, Дальний Восток станет самостоятельным, хватит кормить Москву. Эти территории имеют полное историческое, моральное, ресурсное право быть самостоятельными. Если народ Сибири считает, что он имеет право на самостоятельное – без Москвы - существование, пусть будет конфедерация, по типу Соединенных Штатов.

«СП»: - А государство-то у нас в таком случае останется?

- Если будет конфедерация, то останется. Почему Швейцария может быть такой конфедерацией и - одной из самых процветающих стран? Весь опыт общемировой показывает, что государства имеют право на деления так, как они считают нужным. Москва, конечно, будет вспоминать о границах 1946 года и визжать: вот, мы в вас столько вложили, а вы хотите уходить со всем этим! Поэтому должны быть продуманы и выработаны процедуры: в течение 10 лет выплачивается такие-то контрибуции, такие-то погашения задолженностей. Надо уже создавать общемировую практику – на уровне права, на уровне закона – а как, если государство хочет стать самостоятельным, оно может это сделать? Куда ему с этим обратиться? Что оно должно сделать? Что ему должны?

Может ли пойти на это Россия? Может. Посмотрите на Соединенные Штаты, каждый из которых имеет свою конституции, свои законы…

«СП»: - Конфедерация как способ сохранить Россию?

- Да. Только конфедерация. Нынешняя система, когда все налоги уходят в Москву, а Москва распределяет денежные потоки – это способ удержания силой.

«СП»: - Конфедерация могла бы побороться с нынешней олигархической системой?

- Даже не столько с олигархией, сколько с вертикалью власти, которая обслуживает сама себя.

Вечный недокандидат Виктор Смирнов сообщил, что много-много новокузнечан (25 тысяч) испортили бюллетени, проголосовав на Чака Норриса. http://smirnovo.livejournal.com/5857.html
А блогер ШТУКАТУРКИН пишет, что "около пятидесяти": http://shtukaturkin.livejournal.com/83228.html.
Смирнов говорит, что у него есть ДОКАЗАТЕЛЬСТВА.
ШТУКАТУРКИН пишет, что результаты флеш-моба чакноррисовские сторонники выложили в интернете. И воспроизводит фотоотчёты.
Пожалуй, и полсотни - это много.
Но, мнится мне, ШТУКАТУРКИН ближе к истине, чем Смирнов.